Термин «этика» (от греч. «этос» - обычай, нрав, характер, привычка, обыкновение) впервые был употреблен Аристотелем для обозначения особой области исследования - практической философии, которая должна была ответить на вопросы, как мы обычно ведем себя и как должны; что в мире отношений людей друг с другом является объективно существующим, а что - должным. Во времена Аристотеля уже было хорошо известно, что природа не диктует всем одни и те же способы жизни, поскольку разные народы имеют различные установления и обычаи.
Аристотель поместил этику между учениями о душе и о государстве: базируясь на первом, она должна была давать основания для второго. Этика была призвана научить человека правильной жизни исходя из его собственной природы, какова бы она ни была Много позже Кант выдвинул тезис, согласно которому этика должна искать свои основания в чистых постулатах разума, а не в том или ином природном источнике. Опираясь на основания, которые он считал строго разумными, Кант полагал, что человека можно рассматривать лишь как цель, никоим образом не как средство (на современный взгляд, это положение никак нельзя вывести чисто логически). Категорический императив Канта гласил: «Поступай только согласно той максиме, которую ты готов был бы сделать всеобщим законом».
В XX веке этику чаще всего исключают из дисциплин научно-философских, помещая ее в рамки личного морального сознания. В настоящее время проблема обоснования морали представляется многим философам и ученым (возможно, большинству) неразрешимой. Есть ли в морали какой-нибудь смысл? Как обычно поступает и как должен поступать человек? В давней философской традиции существуют три типа объяснений основы человеческих поступков: гедонизм - стремление к удовольствию, эвдемонизм - стремление не к удовольствию, а к счастью, что отнюдь не одно и то же, поскольку под этим обычно понималось стремление к высшему, достойнейшему, утилитаризм - стремление извлекать из поступков непосредственную пользу.
Вначале этика имела характер практического нравоучения, своеобразной гигиены жизни. Однако поступать правильно означает вести себя в соответствии с правилами, с какой-то системой ценностей. Различные философские школы выдвигали теоретические основания
для таких систем, но проблема объективности этических оснований, их обязательности для всех людей оставалась неразрешимой. Люди всегда оценивали поступки друг друга, порою довольно резко, но общей платформы для объективного оценивания не появилось. В XX веке стало общепринятым утверждение о равноправии различных систем ценностей или, во всяком случае, о невозможности обосновать какую-то одну из них в качестве единственно верной. Однако нельзя не признать, что на самом общем уровне существует некая совокупность так называемых общечеловеческих ценностей, выражаемых сходным образом во все времена во всех религиях и философских школах (не убий, не укради, не возжелай...).
Этика образования рассматривает образцы поведения, т.е. привычные поведенческие схемы и позиции, которые свойственны участникам взаимодействия в различных образовательных системах. Нормы и идеалы учительского и ученического поведения складываются естественным образом и удерживаются традицией. В конкретной образовательной практике этические принципы редко формулируются в явном виде, но они всегда с необходимостью выражаются во всей совокупности средств, способов, методов деятельности, в стиле взаимодействия. (Иногда, впрочем, в образовательных системах достигается такой уровень самосознания, что принятые в них этические нормы выражаются явно и закрепляются в текстах.)
Контрольная работа по философии и истории образования
Московский Государственный Педагогический Университет
Факультет педагогики и психологии
Теме: «Общая характеристика этики образования – этические требования к учителю»
Контрольная работа студентки 4 курса 3 группы заочного отделения
Заруба Натальи Сергеевны
Краснодар, 2001
Личность, организующая и реализующая учебно-воспитательный процесс в школе, это учитель. Можно сказать и так: учитель (педагог, преподаватель, наставник, мастер) – человек, имеющий специальную подготовку и профессионально занимающийся педагогической деятельностью. Здесь следует обратить внимание на слово «профессионально». Непрофессиональной педагогической деятельностью занимаются практически все люди, но только учителя знают, что, где и как нужно делать, умеют действовать в соответствии с педагогическими законами, несут в установленном порядке ответственность за качественное исполнение своего профессионального долга. При этом не принимается во внимание ни вероятностный характер результатов педагогического труда, ни параллельное влияние значительного количества педагогических факторов на эффективность обучения и воспитания, ни отдаленность проявления формируемых качеств личности.
Человек, вставший за учительский стол, ответственен за всё, всё знает и умеет. Именно ответственность за судьбу каждого ученика, подрастающего поколения, общества и государства характеризуется учительская должность. Трудно представить себе другую деятельность, от которой так много зависит в судьбе каждого человека и всего народа.
Учительская работа относиться к очень сложным видам человеческой деятельности. Но что именно делает учитель, большинство людей не понимают, ограничиваясь указаниями на внешние, видимые характеристики его деятельности.
Очень многое проясняется, если поставить вопрос так – чем отличается учитель от других людей, не учителей? Только ли дипломом педагогического вуза?
Пригласим в класс инженера. Он начнет объяснять школьникам основы своей науки, сообразуясь со здравым смыслом. Скорее всего, он будет просто копировать своих учителей: объяснять, давать упражнения, вызывать к доске, ставить оценки и так далее. На первый взгляд создается видимость нормальной педагогической работы.
Но только на первый и только видимость. От настоящего учительского труда она отличается так же, как детская игра «в школу» от самой школы. Умение гораздо важнее знания предмета. Конечно, математике может обучить только знающий математику. Но, боже мой, сколько компетентных математиков оказалось никудышными учителями.
Попытайтесь профессионально ответить на вопрос: что делает учитель, какими словами выразить его главную педагогическую функцию?
Конечно же, главными направлениями приложения педагогических усилий являются обучение, образование, воспитание, развитие и формирование учащихся. В каждом из них учитель выполняет множество конкретных действий, так что функции его часто спрятаны и не всегда подразумеваются явно.
Не учить, а направлять учение, не воспитывать, а руководить процессами воспитания призван учитель. И чем он отчетливее понимает эту свою главную функцию, тем больше самостоятельности, инициативы, свободы предоставляет своим ученикам. Настоящий мастер своего дела остается в учебно-воспитательном процессе как бы «за кадром», за пределами свободно осуществляемого учениками, а на самом деле – управляемого педагогом выбора.
Ещё Сократ называл профессиональных педагогов «акушерами мысли», его учение о педагогическом мастерстве носит название «майэвтика», что в переводе обозначает «повивальное искусство». Не сообщать готовые истины, а помочь родиться мысли в голове ученика обязан знающий педагог. Следовательно, сердцевина педагогического труда в управлении всеми теми процессами, которые сопровождают становление человека.
Многообразие функций, выполняемых учителем, привносит в его труд компоненты многих специальностей – от актера, режиссера и менеджера до аналитика, исследователя и селекционера.
Кроме своих непосредственных профессиональных функций педагог выполняет функции общественные, гражданские, семейные.
Сколько помнят себя люди, был среди них учитель. Был, есть и будет, пока светит солнце. Судьба каждого живущего на земле человека хотя бы чуточку побывала в его руках. Теплыми лучами учительского сердца согрета наша многострадальная планета. Всё светлое в этой жизни от него – бескорыстного слуги Истины, Мудрости, Добра, Братства, Мира.
Только со временем, а потому очень поздно, начинаем мы понимать, что омрачающая в детстве нашу радость «тирания» учителей была направлена нам во благо. Ясно видим – все наши успехи, равно как и неудачи, берут начало от колыбели, над которой стояли два самых близких человека – мать и учитель. Не многие должности на свете посоперничают с учительской во влиянии на судьбы людей, государств, всего человечества.
«Чти учителя, как бога», - приказывал отец, отдавая сына в школу. Наставлению этому, хранящемуся в древнеегипетских папирусах, более двух с половиной тысяч лет. Положение с тех пор несколько изменилось. Учитель стал доступнее, земнее, что ли. Но не изменилось его призвание – сеять разумное, доброе, вечное.
Уже в самые далекие времена обнаружилась железная закономерность: какие учителя, такое и общество. Те государства в истории развития человеческой цивилизации вырывались в перед, где были лучше школы и учителя. Любое умаление роли учителя почти всегда заканчивалось плачевно: государства хирели, нравы ухудшались. Скромный и не заметный учитель, но достаточно свести его с пьедестала, и тем самым подорвать у людей веру в истину, личным представителем которой он выступает, как тут же поднимает голову и начинает своё разрушительное воздействие невежество, отбрасывая достижения цивилизации назад, к пещерам. Крепись, учитель! Будь мужественным! Тебе не в первой вступать в схватку с мракобесием, косностью, отсталостью, рутиной. Ты всегда на переднем крае, верный рыцарь Метиды!
Возможно, эти слова покажутся вам несколько высокопарными. Мог бы автор сказать и помягче, поскромнее, что ли. Не согласна! Любые сравнения будут бледными и невыразительными, когда речь идет о людях, заслуги которых перед человечеством нельзя ни измерить, ни переоценить. Разве не благодаря учителям мы познали Вселенную и самих себя? Разве не Сократ был учителем всего человечества? Или, может быть, людовики, ганнибалы, наполеоны, македонские, ленины и сталины вырвали народ из векового невежества? Достаточно в этой связи вспомнить хотя бы свидетельство небезызвестного Бисмарка: "«немецкий народ воспитал немецкий народный учитель"» Наши бисмарки так не скажут.
Да, всё это было. Прошло старое, пришло новое не без участия учителей. Среди них были самые великие, самые выдающиеся ученые и мыслители. Достаточно сказать, что в рядах русских учителей мы находим имена выдающихся писателей Державина, Крылова, Гоголя, Толстого, Тургенева, Гончарова, Некрасова и многих других.
Из глубины веков идут требования к учителю. Люди всегда предъявляли к нему повышенный спрос, хотели видеть своего учителя без всех земных недостатков.
В уставе львовской братской школы 1586 г. было записано: «Дидискал или учитель сея школы мает быти благочестив, разумен, смиренно мудрый, кроток, воздержливый, не пьяница, не басносказитель, не блудник, не лихоимец, не сребролюбец, не чародей, не пособитель ересям, но благочестиво поспешитель, образ благий во всем себе представляющий не в ситцевых добродетелях, да и будут ученицы, яко учитель их».
В самом начале XVII в. сформированы обширные и четкие требования к учителю, которые не устарели по сей день. Я.А.Коменский считал, что главное назначение учителя состоит в том, чтобы своей высокой нравственностью, любовью к людям, знаниями, трудолюбием и другими качествами стать образцом для подражания со стороны учащихся и личным примером воспитывать у них человечность.
Учителя должны быть образцом: простоты – в пище и одежде, бодрости и трудолюбия – в деятельности, скромности и благонравия – в поведении, искусства разговора и молчания – в речах. А также подавать пример «благоразумия в частной и общественной жизни».
С профессией учителя совершенно не совместимы лень, бездеятельность, пассивность. Хочешь изгнать эти пороки из учащихся, прежде избавься о них сам. Кто берется за наивысшее – воспитание юношества, тот должен познаться и с ночным бодрствованием и тяжким трудом, избегать пиров, роскоши и всего, «что ослабляет дух».
Я.А.Коменский требует, чтобы учитель внимательно относился к учащимся, был приветливым и ласковым, не отталкивал от себя детей своим суровым обращением, а привлекал их отеческим расположением, манерами и словами. Учить детей нужно легко и радостно, «чтобы напиток науки проглатывался без побоев, без насилия, без отвращения, словом, приветливо и приятно».
«Плодотворным лучом солнца для молодой души» назвал учителя К.Д.Ушинский. Учитель русских учителей предъявлял к народным наставникам исключительно высокие требования. Он не мыслил себе учителя без глубоких и разносторонних знаний. Но одних знаний мало. Надо иметь ещё твердые убеждения.
Вопрос о педагогическом призвании не сходит со страниц педагогической печати. В одной из новых книг читаем: «К сожалению, и по сей день в педагогических вузах при наборе студентов не проводится диагностика их педагогической одаренности, берут всех, кто выдержит общеобразовательный конкурс. Вот почему в школы и другие учебно-воспитательные учреждения попало много людей заведомо профессионально ущербных, что отрицательно, а порой просто губительно сказывается на их учениках и воспитанниках».
Через профессиональные требования педагог реализуется как работник, выполняющий свои обязанности в системе производственных отношений.
На наших глазах происходит заметная трансформация учебных заведений в производственные учреждения, предоставляющие «образовательные услуги» населению, где действуют планы, контракты, случаются забастовки, развивается конкуренция – неизбежный спутник рыночных отношений. В этих условиях особую важность приобретают человеческие качества педагога, которые становятся профессионально значимыми предпосылками создания благоприятных отношений в учебно-воспитательном процессе.
В ряду этих качеств человечность, доброта, терпеливость, порядочность, честность, ответственность, справедливость, обязательность, объективность, щедрость, уважение к людям, высокая нравственность, оптимизм, эмоциональная уравновешенность, потребность к общению, интерес к жизни воспитанников, доброжелательность, самокритичность, дружелюбие, сдержанность, достоинство, патриотизм, религиозность, принципиальность, отзывчивость, эмоциональная культура и многие другие.
Обязательное для учителя качество – гуманизм, то есть отношение к растущему человеку как высшей ценности на земле, выражение этого отношения в конкретных делах и поступках. Гуманные отношения слагаются из интереса к личности учащегося, из сочувствия ученику, помощи ему, уважения его мнения, состояния особенностей развития, из высокой требовательности к его учебной деятельности и озабоченности развитием его личности. Учащиеся видят эти проявления и следуют им сначала неосознанно, постепенно приобретая опыт гуманного отношения к людям.
Учитель – это всегда активная, творческая личность. Он выступает организатором повседневной жизни школьников. Пробуждать интересы, вести учащихся за собой может только человек с развитой волей, где личной активности отводиться решающее место. Педагогическое руководство таким сложным организмом, как класс, датский коллектив, обязывает воспитателя быть изобретательным, сообразительным, настойчивым, всегда готовым к самостоятельному разрешению любых ситуаций. Педагог – образец для подражания, побуждающий учащихся следовать за ним, равняться на близкий и доступный для подражания образец.
Профессионально необходимыми качествами учителя являются выдержка и самообладание. Профессионал всегда, даже при самых неожиданных обстоятельствах (а их бывает немало), обязан сохранить за собой ведущее положение в учебно-воспитательном процессе. Никаких срывов, растерянности и беспомощности воспитателя учащиеся не должны чувствовать и видеть. Ещё А.С.Макаренко указывал, что учитель без тормозов – испорченная, неуправляемая машина. Нужно это помнить постоянно, контролировать свои действия и поведение, не опускаться до обид на учащихся, не нервничать по пустякам.
Душевная чуткость в характере учителя – своеобразный барометр, позволяющий ему чувствовать состояние учащихся, их настроение, вовремя приходить на помощь тем, кто в ней больше всего нуждается. Естественное состояние педагога – профессиональное беспокойство за настоящее и будущее своих питомцев. Такой учитель осознает свою личную ответственность за судьбы подрастающего поколения.
Неотъемлемое профессиональное качество учителя – справедливость. По роду своей деятельности педагог вынужден систематически оценивать знания, умения, поступки учащихся. Поэтому важно, чтобы его оценочные суждения соответствовали уровню развития школьников. По ним учащиеся судят об объективности педагога. Ничто не укрепляет нравственный авторитет педагога, как его умение быть объективным.
Предубеждение, предвзятость, субъективизм учителя очень вредят делу воспитания. Воспринимая учащихся сквозь призму собственных оценок, необъективный педагог становиться пленником схем и установок. До обострения отношений, конфликта, невоспитанности, сломанной судьбы – рукой подать.
Воспитатель обязан быть требовательным. Это важнейшее условие его успешной работы. Высокие требования учитель прежде предъявляет к себе, ибо нельзя требовать от других того, чем не владеешь сам. Педагогическая требовательность должна быть разумной. Мастера воспитания учитывают возможности развивающейся личности.
Нейтрализовать сильное напряжение, присутствующее в педагогическом процессе, помогает воспитателю чувство юмора. Недаром говорят: веселый педагог обучает лучше угрюмого. В его арсенале шутка, прибаутка, пословица, удачный афоризм, дружеская подковырка, улыбка – всё, что позволяет создать в классе положительный эмоциональный фон, заставляет школьников смотреть на себя и на ситуацию с комической стороны.
Отдельно следует сказать о профессиональном такте педагога как особого рода умении строить свои отношения с воспитанниками. Педагогический такт – это соблюдение чувства меры в общении с учащимися. Такт – это концентрированное выражение ума, чувства и общей культуры воспитателя. Сердцевиной педагогического такта выступает уважение к личности воспитанника. Понимание воспитуемых предостерегает учителя от бестактных поступков, подсказывая ему выбор оптимальных средств воздействия в конкретной ситуации.
Чем ближе к нашему времени, тем выше требования общества к учителю. В.Сухомлинский, творивший в 70-е годы, на первое место выдвигал воспитательный аспект деятельности учителя. Каким бы «очищенным» от воспитания ни было обучение, считал он, оно является прежде всего нравственным формированием человеческой личности. Нет, не может и не должно быть обучения, «непричастного» к воспитанию. Учитель воспитывает не только идеями, заложенными в знаниях, но и тем, как он несет их в класс. В обучении взаимодействуют не только умы. Душа учителя соприкасается с душой ученика.
Есть в процессе обучения особая магия. Она – в напряжении воли учителя и воли ученика. Надо почувствовать сопротивление материала, чтобы ощутить всю прелесть полученного результата.
Сопряжение трех величин: учитель – предмет – ученик – таит в себе опасность. От того, как складываются отношения в системе «учитель – ученик», в значительной мере зависит судьба предметов. Это не заблуждение, а факт: нельзя любить математику, не испытывая больших симпатий к учителю математики. Невозможно любить искусство, не понимая учителя литературы.
Методические ухищрения, конечно, важны, без них к уму нынешнего ученика не достучишься. Но есть вещи и поважнее их: «От живого, страстного, хотя и не совершенного в своих качествах, - от живого и жизнь идет. Учитель – не ангел с крылышками, и не с херувимчиками имеет он дело. От ангела до ненавистного всеми человека в футляре, склеенном из предписаний начальства, - один шаг. Не ангел, не душа в футляре, не особого рода существо, будто специально рожденное для поучений, а также исправления несчастных детей, - живой, земной, грешный человек, понятный детям и в достоинствах своих, и в пороках, нескованный – распахнутый для детей». Эти проникновенные строчки об учителе написал С.Соловейчик. Спешим согласиться с ним безоговорочно, присовокупив лишь одно примечание: страстью и человечность не заменить науку, но сделать последнюю доступной, осязаемой, зримой для ребенка можно… лишь страстью и человечностью.
Из двадцати важнейших качеств учителя из тысяч ежегодно опрашиваемых студентов-первокурсников примерно 85% стабильно мета в первой десятке отдают нравственным качествам учителя: доброте, доверию к учащимся, вежливости, скромности, простоте, чуткости, организованности, нравственной чистоте.
Пяти-, шести- и семиклассники отвечали на анкету. Был в ней и такой вопрос: «Что бы ты хотел пожелать своим учителям?» Скажем, что к подобным анкетам и вопросам отношение специалистов неоднозначное. Многие считают их неуместными. Но, с другой стороны, разве не следует уважать мнение учащихся, считаться с ним, принимать в расчет, даже если оно расходиться с оценками коллег и администрации, даже если оно несправедливое или ложное?
Учащиеся очень осторожно «намекали» на недостатки своих учителей. Больше всего на нравственную черствость, несправедливость, нежелание считаться с коллективом. «Почему она такая красивая и одевается красиво, и прическа красивая, и с родителями разговаривает вежливо и с улыбкой, а на уроке с нами как станет кричать..», «..не нравиться недоверие к учащимся, грубое отношение, когда сам плохо объясняет, а от учащихся требует, когда унижает». Осуждают учителей, которые «выделяют отличников», а на слабых не обращают внимания. Не любят наши ученики, «когда о недостатках и проступках говорят перед всем классом».
Существенно проясняет ситуацию использование понятия «идеальный педагог». Идеальный педагог – образец профессионала, носитель гражданских, производственных и личностных функций, сформированных на наивысшем уровне.
Идеальный педагог – образец для подражания, ориентир для подготовки и эталон для сравнения:
Любовь к делу,
Любовь к учащимся,
Вера в человека,
Терпеливость,
Оптимизм,
Эмпатия,
Сдержанность,
Душевная щедрость,
Требовательность,
Тактичность,
Самообладание,
Справедливость,
Общительность,
Ответственность,
Высокие моральные качества,
Активная жизненная позиция,
Личный пример всем и во всём,
Уважение к законам государства,
Национальная гордость,
Патриотизм,
Готовность к защите Родины,
Гуманизм,
Духовность,
Открытость,
Нравственность,
Критическое отношение к своим действиям
и многие другие.
Следует обратить внимание на динамизм этих качеств. Оставаясь неизменными по названию, они постоянно наполняются новым содержанием. Поэтому конкретные особенности качеств идеального педагога должны подвергаться регулярному критическому анализу, иначе, окостенев в своем развитии, они будут выглядеть архаично и мало привлекательно для острых в своем восприятии действительности учащихся и студентов.
Раздел 12
ЭТИКА И ОБУЧЕНИЕ
Парадоксальные методы, как любое новшество, в ходе их внедрения встречают сопротивление со стороны некоторых клиницистов. Терапевты, прошедшие определённый тренинг и занимающиеся практикой исходя из его принципов, не спешат менять свои привычки. Они применяют типичные интервенции, ставшие для них лёгкими и удобными. Они работают по проверенной системе и уверены в своих умениях. Принятие нового подхода пошатнуло бы их чувство безопасности. Его познание потребовало бы до¬полнительных усилий и было бы связано с утратой уверенности в себе, которую даёт работа с хорошо известными, проверенными методами. Парадоксальный подход будет вызывать сильное чувство опасности, т.к. он совершенно не согласуется с традиционными взглядами на психотерапию.
Клиницист, не знакомый с теоретическими основами парадоксальной терапии, может предполагать, что применяемые в ней методы не имеют права на результативность. Мы встречались с множеством обученных традиционным способом терапевтов, уверенных в том, что предписание симптома должно привести к усилению проблемы. Они не понимали парадоксального подхода и были настолько привыкшими к другим техникам, что даже после предоставления им детального разъяснения они не смогли понять смысла интервенции.
Приверженец традиционных методов, вынужденный занять определённую позицию относительно парадоксального подхода, располагает прекрасным аргументом. К примеру, он может заявить (и, кстати, будет прав), что эффективность этого подхода не была доказана. Большинство доказательств его результативности происходит из описаний различных случаев. Ориентированный эмпирически терапевт, думающий о проблемах линейным способом, будет склонен отбросить парадоксальное лечение, приписав его результаты действию плацебо.
Проблема принятия профессиональным окружением до сих пор рассматривалась очень широко и в общих чертах. Однако она становится необычайно конкретной для терапевта, начавшего использовать парадоксальные методы. Следует помнить, что каждый терапевт работает в социальном контексте. Даже проводящие частную практику специалисты встречаются с другими клиницистами на семинарах и курсах, а помимо этого они контактируют с ними опосредованно через пациентов, вращающихся между их кабинетами. Многие терапевты проводят совместную практику или же работают в клинике, где окружение прямо либо опосредованно присматривается к их действиям. Применяемый терапевтом подход рассматривается в ходе профессиональных совещаний, супервизии, презентации случаев (case conferences), назначения новых, пациентов (case disposition) и тренингов. Предположим, что несколько терапевтов решают создать парадоксальную группу обучения / взаимной супервизии (study/peer supervision paradox group), или что какая-то клиника принимает на работу терапевта, уже обученного парадоксальному походу. Как остальные сотрудники отреагируют на форму лечения, являющуюся не только новой, но и не согласующейся с принципами здравого смысла и традиционной психотерапии?
Терапевт от своих коллег может ожидать таких же эмоциональных реакций, как и те, которые он наблюдает у своих пациентов. Некоторые с удивлением отнесутся к парадоксальному подходу, другие будут злиться, что в их клинике «проводятся эксперименты с ничего не стоящей» формой лечения. Реакции персонала могут с различных точек зрения позитивно или же негативно по¬влиять как на положение терапевта в клинике, так и на общее качество терапевтической работы во всём лечебном учреждении. Нередко сотрудники отвергают, умаляют, критикуют либо игнорируют достижения парадоксального терапевта. Говоря по правде, в некоторых центрах можно повстречать лиц, которые настолько уверены в правильности собственных терапевтических методов, что они за¬ранее отвергают все остальные.
Приступая к работе в новом коллективе или клинике, парадоксальный терапевт должен подготовиться к возникновению двух проблем. Во-первых, появление терапевта, который может быстро и эффективно лечить тяжёлые случаи, вызывает определённое замешательство. Особенно щекотливым являются ситуации, касающиеся пациентов, безуспешно пролеченных другими сотрудниками клиники. Определённые виды нарушений на протяжении многих лет воспринимаются как случаи, «не сулящие улучшения». Помимо этого у некоторых специалистов своё суждение относительно того, что представляет собой безнадёжный случай. Введение в этот контекст парадоксального терапевта влечёт за собой многочисленные конфликты в ходе назначения новых пациентов, супервизии и совещаний персонала.
Представим себе, что приверженец традиционного подхода считает какой-то случай неизлечимым, в то время как парадоксальный терапевт утверждает, что пациент может поправиться. Его коллега в этом случае вынужден будет признаться в том, что ему неизвестно, как лечить этот случай. Если парадоксальный терапевт возьмётся вести лечение и добьётся успеха, второй клиницист может почувствовать себя некомпетентным. Поэтому терапевт, применяющий парадоксальный подход, должен очень тактично проводить в жизнь свои методы. К примеру, если другой клиницист утверждает, что ситуация безнадёжна, парадоксальный терапевт может согласиться с его мнением, добавив при этом, что именно поэтому стоит, предприняв последнюю попытку, применить совершенно иную тактику. Принятие же роли спасителя пациента лишь спровоцирует остальных сотрудников клиники на проявление защитной реакции.
Вторая проблема более тесно связана с этикой. Предположим, что какой-то пациент в течение длительного времени подвергается лечению и не проявляет никаких признаков улучшения. Приверженец традиционной психотерапии будет объяснять это сопротивлением, отсутствием мотивации, неспособностью к изменению, вторичными выгодами и т.д. Его позиция вытекает из убеждения в том, что именно пациент несёт ответственность за изменения, и что не следует его ему облегчать до тех пор, пока он не «станет готов к этому». С этой точки зрения, этичным действием будет лечение пациента в течение длительного времени без модификации применяемых методов. В парадоксальном терапевте такой способ действия пробуждает огромное нетерпение. Его обучили ожидать быстрого изменения. Если изменения не происходит, терапевт не обвиняет пациента, а подвергает верификации собственную стратегию. Сам специалист несёт ответственность за изменение, и он должен уметь приспособить метод к индивидуальной проблеме. По нашему убеждению, на практике лучше всего попросту не обращать внимания на тот аргумент, что именно пациент несёт ответственность за изменение. С точки зрения этики, каждым своим действием терапевт внушает, что пришло время принять новое решение. Однако в конечном итоге парадоксальная терапия должна быть клинически и эмпирически верифицирована, прежде чем её можно будет принять как лечение по выбору для трудных случаев.
Когда окружение убедится в том, что парадоксальный терапевт действует результативно, оно согласится передать ему ведение тяжёлых случаев. Сослуживцы начнут воспринимать его в иных категориях. К нему не станут относиться как к лучшему, он попросту будет считаться экспертом по трудным случаям, таким же, как специалисты в других областях.
Отношения с персоналом нередко оказывают решающее влияние на результат лечения, практически любая клиника имеет своих «хронических» пациентов, которые поочерёдно проходят курс терапии у различных работников центра. В определённый момент за лечение берётся парадоксальный терапевт, помещающий пациента в ситуацию терапевтической двойной связки. Как уже описывалось в предыдущих разделах, такое пациент зачастую пытается освободиться от двойных пут, пытаясь перехитрить терапевта. И если ему это не удаётся, очередным шагом станет консультирование с предыдущим терапевтом. Это хорошо известная стратегия настраивания одного терапевта против другого. В этой ситуации, когда специалист работает в коллективе парадоксальных терапевтов, пациент, пытающийся уничтожить связку, может войти в контакт с иным членом коллектива. Последний в этом случае должен либо воздержаться от какого бы то ни было вмешательства, либо отреагировать согласно рекомендациям ведущего данный случай специалиста. Однако выдвижение таких требований представителям традиционного подхода иногда является невозможным из-за их убеждений.
Парадоксальный терапевт должен по крайней мере объяснить сотрудникам, что совершенно необходимо, чтобы они отсылали пациента снова к нему. Поскольку в неотложных случаях пациенты могут обращаться за помощью в нетипичное время суток, стоит представить соответствующие инструкции дежурящему коллективу. Если только это не нарушит этических принципов его членов.
Парадоксальный терапевт находится в ином эпистемологическом и методологическом пространстве, нежели большинство клиницистов. Сельвини-Палаццоли и её сотрудники говорят об этом следующим образом: «Нас ограничивает полное несогласие между двумя основными системами, занимаемыми человеческими существами: между живой системой, являющейся динамичной и циркулярной, и символической системой (лингвистической) - описательной, статичной и линейной» (стр.52). Как показывает практика, парадоксальные терапевты используют обе эти системы; в то время как большинство других клиницистов, в особенности ориентированных на индивидуальную терапию, используют лишь вторую систему. Между терапевтами с такими разными образами восприятия действительности дело непременно доходит до конфликта, как на почве теоретических, так и на почве практических положений.
1Статья посвящена этике педагогической деятельности как совокупности норм и правил поведения педагога, обеспечивающей нравственный характер педагогической деятельности и обусловленных ею взаимоотношений. Рассмотрено развитие этической регламентации педагогической деятельности от общих представлений о педагогической морали до формулировки комплекса требований и норм, предъявляемых обществом к профессионалам в данной сфере человеческой деятельности. Систематизированы рамочные подходы к пониманию этики педагога, продекларированные на уровне ЮНЕСКО и действующей под его эгидой Всемирной организации учителей и преподавателей. Проанализированы нормы, касающиеся профессиональной этики педагога, сформулированные в Федеральном законе «Об образовании в Российской Федерации» в части закрепления требований к педагогу в локальных нормативных актах образовательного учреждения, оценки этической составляющей в процессе аттестации и др. Определены основные направления внедрения указанных нововведений в практику образовательных учреждений.
КОДЕКС ЭТИКИ ПЕДАГОГА
аттестация
этическая компетентность
ПРОФЕССИОНАЛЬНАЯ МОРАЛЬ
СТАНДАРТИЗАЦИЯ ЭТИЧЕСКИХ НОРМ
ЭТИКА ПЕДАГОГИЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
1. Гребенникова В.М. Этика педагогической деятельности. Краснодар, 2013.
2. Гребенникова В.М., Никитина Н.И. Непрерывное образование как культурно-историческая проблема // Вопросы философии. – 2014. – №4. – С. 79–83
3. Заключительный доклад. Всемирный форум по образованию. Дакар. 2000 г. Официальный сайт ЮНЕСКО. URL: http://www.unesco.org/new/en/education/worldwide/
4. Зимняя И.А. Педагогическая психология. М.: Логос, 2004
5. Ломов А.И. Профессиональная этика педагога в новом Законе «Об образовании» // Журнал руководителя управления образованием. 2013. № 3. С. 21–22.
6. Методика оценки уровня квалификации педагогических работников / Под ред. В.Д. Шадрикова, И.В. Кузнецовой. М., 2010. С. 12.
7. Педагогика: Учебное пособие для студентов педагогических учебных заведений / В.А. Сластенин, И.Ф. Исаев, А.И. Мищенко, Е.Н. Шиянов. – М.: Школа-Пресс, 1997. – 512 с.
8. Постановление Правительства РФ от 07.02.2011 № 61 (Ред. от 05.08.2013) «О Федеральной целевой программе развития образования на 2011–2015 годы» // Официальный интернет-портал правовой информации. URL: http://www.pravo.gov.ru - 09.08.2013.
10. Шарова Л.М. Формирование профессионально-этической культуры будущего учителя в процессе педагогического общения. Брянск, 2004.
11. Education Worldwide. Официальный сайт ЮНЕСКО. URL: http://www.unesco.org/new /en/education/worldwide/
Из всех видов человеческой деятельности, одной из наиболее важных по праву считается педагогическая, т.е. деятельность, обеспечивающая передачу от поколения к поколению накопленного духовно-практического опыта. Меняются эпохи, общественные формации, мировоззрения, разрушаются старые и формируются новые системы ценностей, умирают и рождаются профессии, но ровно столько, сколько будет существовать человечество, будет востребован и труд учителя.
Работа педагога предполагает не только наличие определенного запаса знаний, профессионального опыта и мотивации. Не меньшее влияние на качество и результативность педагогической деятельности оказывает ее нравственная, этическая составляющая.
Необходимость этической регламентации педагогической деятельности особенно важна на современном этапе развития образования. Решение стоящих перед Россией задач обеспечения инновационного характера базового образования; модернизации институтов системы образования как инструментов социального развития; создания современной системы непрерывного образования, подготовки и переподготовки профессиональных кадров; формирования механизмов оценки качества и востребованности образовательных услуг невозможно без переосмысления роли учителя в образовательном процессе и тех требований, которые общество предъявляет к его личности.
Педагогическая этика - одно из самых развитых направлений профессиональной этики. По мнению некоторых специалистов, ее элементы «появились вместе с возникновением педагогической деятельности как особой общественной функции» . За время существования цивилизации педагогическая мораль значительно эволюционировала, и сегодня она трактуется как «совокупность норм и правил поведения педагога, обеспечивающая нравственный характер педагогической деятельности и обусловленных ею взаимоотношений; наука, изучающая происхождение и природу, структуру, функции и особенности проявления морали в педагогической деятельности; профессиональная нравственность педагога» . Иначе говоря, если раньше этика педагога рассматривалась как желательная модель его поведения в отношениях с учениками, то сегодня основным трендом становится не только понимание педагогом моральных основ профессии, но и его способность соответствовать тем требованиям, которые предъявляются к личности учителя, преподавателя, наставника современным обществом.
Впервые этот вопрос был озвучен в Рекомендации Юнеско «О положении учителей», принятой 05.10.1966 г. Специальной межправительственной конференцией по вопросу о статусе учителей. В Рекомендациях подчеркивалось, что: «...современный учитель - это человек, осуществляющий служение обществу, которое требует от него глубоких знаний и специальных навыков, приобретенных и поддерживаемых упорной учебой и исследовательской деятельностью на протяжении всей жизни; оно требует также чувства личной ответственности преподавателя и учреждения за образование и благополучие учащихся и общества в целом и соответствия высоким профессиональным требованиям» .
В соответствии с этим же документом любая преподавательская деятельность должна проводиться в полном соответствии с этическими и профессиональными нормами и быть нацелена по возможности на решение современных проблем, стоящих перед обществом, а также обеспечивать сохранение исторического и культурного наследия мира. Некоторые предложенные стандарты этического характера ЮНЕСКО рекомендовала рассмотреть «в качестве основы для разработки этического кодекса преподавательской профессии» .
На Третьем международном конгрессе Всемирной организации учителей и преподавателей (Education International), состоявшемся 25-29 июля 2001 г. в Йомтиене, Таиланд, была принята «Декларация профессиональной этики Всемирной организации учителей и преподавателей», охватившая широкий круг вопросов, включая обязательства учителей и преподавателей перед профессией (оправдание общественного доверия и уважения общества, повышение престижа профессии, поддержание высокого уровня профессиональных знаний и навыков); перед учениками (уважение прав детей, признание их личной уникальности, учет потребностей каждого учащегося, защита их интересов, забота и конфиденциальность и др.); перед коллегами и руководством (поддержание благожелательной атмосферы в том педагогическом коллективе, где они работают, взаимная помощь, уважение и др.); перед родителями учеников (признание прав родителей на получение консультаций и полной информации об успехах и проблемах своих детей, уважение родителей, поощрение их участия в образовании ребенка). Тем самым этический кодекс педагога сформулировал рамочные подходы к пониманию профессиональной этики преподавателя с учетом всего многообразия педагогической деятельности.
Анализ международных документов позволяет сделать вывод о том, что тенденция к стандартизации этических норм декларируется сегодня на самом высоком уровне, и причина здесь вовсе не в желании превратить любого учителя в «робота», выполняющего определенный комплекс требований. Усложнение архитектуры образовательного пространства, системы взаимоотношений всех его субъектов ставит перед педагогом принципиально новые задачи. Именно на помощь в их решении направлена работа по выработке этических педагогических стандартов, часто определяемых как «этическая компетентность».
Активно ведется подобная работа и в России. Так, в соответствии с Письмом Министерства образования и науки РФ от 29 ноября 2010 г. № 03-339 «О методике оценки уровня квалификации педагогических работников» модель профессионального стандарта педагогической деятельности включает совокупность компетенций (компетентность), обеспечивающих решение основных функциональных задач педагогической деятельности. При этом под компетентностью понимается системное проявление знаний, умений, способностей и личностных качеств, позволяющих успешно решать функциональные задачи, составляющие сущность профессиональной деятельности. В соответствии с данным профессиональным стандартом квалификация педагога может быть описана как совокупность шести основных компетентностей:
- компетентность в области личностных качеств;
- компетентность в постановке целей и задач педагогической деятельности;
- компетентность в мотивировании обучающихся (воспитанников) на осуществление учебной (воспитательной) деятельности;
- компетентность в разработке программы деятельности и принятии педагогических решений;
- компетентность в обеспечении информационной основы педагогической деятельности;
- компетентность в организации педагогической деятельности .
И, хотя этическая компетентность не выделена в отдельный блок профессиональных компетенций, очевидно, что многие включенные в стандарт характеристики, такие как соответствие поведения и внешнего вида учителя этическим нормам; обладание педагогическим тактом; деликатность в общении, культура речи; доброжелательность; коммуникативная компетентность как в общении с учениками, так и с другими участниками педагогического процесса (коллегами, руководителями и подчиненными, родителями); умение устанавливать субъект-субъектные отношения; умение устанавливать отношения сотрудничества с обучающимися, вести с ними диалог; умение разрешать конфликты оптимальным способом; соответствие поведения и внешнего вида учителя этическим нормам и иные, соответствуют именно этическим нормам.
На протяжении последнего десятилетия многие известные отечественные специалисты предлагали выделить «этическую компетентность» педагога в особый блок профессиональных стандартов. С подобными предложениями выступала, например, И.А. Зимняя, утверждавшая, что учитель должен быть образцом для подражания, располагать к себе воспитанностью, образованностью, компетентностью, культурой поведения и педагогического общения, иначе говоря, как субъект педагогической деятельности учитель должен обладать определенной совокупностью профессиональных, психологических и нравственных качеств .
Л. М. Шарова рассматривала структуру профессиональной компетентности педагога как профессионально-этическую модель, включающую: блок профессионально-предметных и этических знаний; блок профессионально-педагогических умений; блок психологических знаний о профессиональных позициях учителя; психолого-этический блок знаний о нравственно-психологических качествах учителя и его профессиональной этике .
Федеральный закон «Об образовании в Российской Федерации» также ввел ряд норм, касающихся профессиональной этики, в частности обязал педагогических работников следовать требованиям профессиональной этики (п. 2 ч. 1 ст. 48); определил ответственность за несоблюдение этических норм (ч. 4 ст. 48). Таким образом, нормы профессиональной этики педагогических работников на сегодняшний день рассматриваются уже как морально-правовая категория. Более того, с обновлением нормативно-правовой базы образования профессиональная этика стала предметом контроля органов управления образовательной организации в соответствии с ее уставом (п. 4 ч. 2 ст. 25 указанного ФЗ), а каждая образовательная организация обязана принять локальные акты, закрепляющие нормы профессиональной этики педагогических работников (ч. 1 ст. 30 указанного ФЗ).
В соответствии с нормами Закона «Об образовании в Российской Федерации» каждое образовательное учреждение должно сегодня разрабатывать такие локальные нормативные акты, как Положение о нормах профессиональной этики педагогических работников, а также внести соответствующие изменения в Устав учреждения, в частности предусмотреть право педагогических работников на «объективное расследование нарушения Положения о нормах профессиональной этики педагогических работников» и обязанность «следовать требованиям Положения о нормах профессиональной этики педагогических работников».
Достаточно обоснованной представляется и рекомендация внести комплекс прав и обязанностей учителя, затрагивающих этическую составляющую профессиональной деятельности в трудовые договоры с педагогическими работниками (ч. 4 ст. 57 Трудового кодекса РФ). Кроме того, в связи с передачей образовательным организациям полномочий по проведению аттестации педагогических работников в целях подтверждения соответствия занимаемой должности в локальный нормативный акт образовательной организации, регламентирующий этот процесс, должна быть включена процедура учета выполнения педагогическим работником норм профессиональной этики .
Действующий порядок аттестации педагогических работников государственных и муниципальных образовательных учреждений утвержден Приказом Министерства образования и науки Российской Федерации от 24 марта 2010 г. № 209 «О порядке аттестации педагогических работников государственных и муниципальных образовательных учреждений». 18 февраля 2013 г. Министерство образования и науки Российской Федерации опубликовало проект Концепции и содержания профессионального стандарта учителя. В этих документах значительное внимание уделено этической составляющей педагогической работы. В частности, предлагается оценивать такие параметры педагогической деятельности, как эмпатийность, социорефлексия, самоорганизованность, личностная компетентность, общая культура педагога и др.
В этой связи представляется исключительно важным оказать поддержку в области внедрения профессиональных стандартов и разработки этических кодексов педагогической деятельности на региональном и муниципальном уровнях, разрабатывая модельные этические кодексы для различных групп образовательных учреждений (дошкольное, общее, дополнительное образование), а также оказывая методическую помощь работникам образовательных учреждений разных уровней. Подобная практика позволила бы обобщить накопленный опыт и внедрить наиболее успешные разработки в практику всех учреждений образования.
Рецензенты:
Микерова Г.Г., д.п.н., профессор, ФГБОУ ВПО «Кубанский государственный университет» Заведующая кафедрой педагогики и методики начального образования, г.Краснодар;
Рудакова И.А., д.п.н., профессор, ФГБОУ ВПО «Кубанский государственный университет» Профессор кафедры педагогики и психологии, г. Краснодар.
Библиографическая ссылка
Гребенникова В.М., Дорошенко В.В. ЭТИКА ПЕДАГОГИЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ В КОНТЕКСТЕ НОВОЙ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЙ ПАРАДИГМЫ // Современные проблемы науки и образования. – 2015. – № 1-1.;URL: http://science-education.ru/ru/article/view?id=18977 (дата обращения: 01.02.2020). Предлагаем вашему вниманию журналы, издающиеся в издательстве «Академия Естествознания»
Сочетание слов «насилие» и «образование», парадоксальное на первый взгляд, выглядит еще более парадоксальным, когда речь идет о насилии в образовании этическом. Парадоксальность ситуации снимается, если мы объективно смотрим на вещи и принимаем, что с древнейших времен воспитание, в особенности моральное, всегда предполагало насилие, насилие над «естеством», «природой», над биологическим в человеке во имя торжества социального. Мораль -- то, что делает человека человеком, утверждали еще Конфуций и Аристотель, а формирование человеческого в человеке, начиная от запрета на естественное отправление физиологических функций и до самых возвышенных подвигов человеческого духа (смирения гордыни, самопожертвования и др.), -- это требования к Homo sapiens, имеющие «насильственный» характер.
Термин «насилие» употребляется здесь в кавычках, так как нужно сразу оговориться, что в этой статье речь пойдет о насилии в переносном значении этого слова [1 ], то есть о внешнем, принудительном характере форм и способов морального регулирования и контроля, хотя, практика показывает, что и прямое, физическое насилие зачастую используется в качестве воспитательного приема. Изучение столь сложной проблемы требует определения направлений и возможностей исследования. Во-первых, следует различать «насилие» в моральном воспитании и «насилие» в этическом образовании, поэтому при рассмотрении «насилия» в этическом образовании мы будем отталкиваться от исследований Л. Колберга об уровнях морального развития. Это позволит рассмотреть различные этико-образовательные модели в приложении к уровням нравственного развития, акцентируя внимание на «насильственной» доминанте в этическом просвещении и образовании.
То, что насилие в той или иной мере и форме -- неотъемлемый фактор формирования морали, сегодня признается как обыденным, так и научным сознанием [2 ]. Согласно теории Л. Колберга [3 ], достаточно распространенной не только в психологии, но и в социальной философии и философии морали, существует три важнейших уровня морального развития личности, которые он называет доконвенциональный, конвенциональный и постконвенциональный. Эти уровни характеризуют нравственное развитие индивидуумов и служат удобным средством для их классификации [4 ]. Ученый отмечает, что большинство людей действуют иногда на позициях одного уровня, иногда на позициях другого, и далеко не всякий достигает третьего уровня морального развития. В каждом из уровней выделяются две ступени, образуя тем самым шесть стадий в моральном развитии субъекта [5 ]. Вот краткая характеристика уровней морального развития по Л. Колбергу.
- 1. Первый уровень: доконвенциональный
- · Стадия 1: правильность действия определяют по его физическим последствиям. Правильное с точки зрения морали действия совершают для того, чтобы избежать наказания.
- · Стадия 2: правильно то, что удовлетворяет чьи-либо потребности. Правильное с точки зрения морали действие совершают для того, чтобы удовлетворить собственные потребности.
- 2. Второй уровень: конвенциональный.
- · Стадия 3: правильно то, что удостаивается одобрения других людей. Правильное с точки зрения морали действие совершают таким образом и для того, чтобы быть хорошим в глазах других.
- · Стадия 4: правильно то, что законно. Правильное с точки зрения морали действие совершают для того, чтобы соблюдать законы и повиноваться властям.
- 3. Третий уровень: постконвенциональный
- · Стадия 5: правильно -- уважать права других людей и социальные соглашения. Правильное с точки зрения морали действие совершают для того, чтобы соблюсти социальные контакты.
- · Стадия 6: правильность определена универсальными нормами. Правильное с точки зрения морали действие основано на признании принципов справедливости, непредвзятости и всеобщих прав человека [6 ].
Более подробное рассмотрение уровней морального развития позволяет заключить, что насилие и принуждение более всего задействованы на первом -- доконвенциональнм уровне развития морали. «По мере того, как младенцы начинают подрастать, они проходят через фазу развития, которое еще не является нравственным. На первой стадии первого уровня нравственного развития они реагируют на наказания. Вторая стадия этого уровня развития характеризуется желанием ребенка получить награду. Здесь он уже добивается похвалы родителей. Он поступает так, чтобы извлечь максимум удовольствия, хотя, разумеется, действует еще неосознанно. Такая реакция наказания и вознаграждения учит тому, что один вид поведения нежелателен, а другой вид поведения разрешен. Так дети узнают, что надо делать и что делать не следует. Но они еще не понимают, что соблюдают определенные правила или осуществляют какое-либо действие потому, что оно правильно; у них еще нет развитого представления о том, что означает нравственность» [7 ].
Можно предположить, что если на первом уровне развития «насилие» необходимый элемент, то на втором (конвенциональном) уровне, который Л. Колберг называет еще и обыденным, «насилие» применяется «по необходимости», в случае нарушения принятых в данном обществе норм. Насилие и на этом уровне может быть как физическим (включая юридические и экономические санкции), так и косвенным (общественное мнение и другие формы общественного сознания, выраженные в оценке). Де Джордж пишет: «Нравственные принципы, которых придерживаются на этом уровне, -- это мораль подчинения традиционной норме поведения, соответствующей определенной роли личности. Л. Колберг характеризует первую стадию второго уровня нравственного развития фразой «мораль хорошего парня или милой девушки». На этой стадии человек отвечает ожиданиям своих родителей или сверстников, он подчиняется нормам, усвоенным дома, в школе, в церкви. Мотивация действий здесь более осознана, чем на первом уровне, так как здесь наличествует понимание того, что собой представляют нормы и правила морали. При этом, отмечает Р.Т. Де Джордж, нормы, которые мы усваиваем в семье, в школе или в общении со своими сверстниками, могут и не совмещаться друг с другом…, они имеют свойство больше совмещаться там, где господствуют устойчивые традиции, чем в динамически развивающемся обществе. Однако во всех случаях признаваемая нами мораль -- это мораль о которой мы узнаем от других» [8 ].
Традиционное соответствие своей роли на первой стадии данного уровня -- это реакция на ожидания сверстников, родителей или других подобных лиц или групп. На второй стадии она уже обычно развивается в подчинение законам того общества, к которому человек принадлежит. Л. Колберг называет эту стадию стадией закона и порядка. Здесь человек обретает более высокую культуру; он уже понимает, каким должен быть добропорядочный гражданин, что он должен делать и как он должен жить в соответствии с той ролью, какую он играет в обществе, и теми традиционными правилами, которые позволяют выполнять эту традиционную роль. Это уровень конформистской морали, на котором живет большинство, полагает Р. Де Джордж [9 ]. «Некоторые, вероятно многие, -- пишет он, -- никогда не поднимаются над этим уровнем. Убийство -- зло, воровство -- зло, ложь -- зло. Почему? Потому что каждому известно, что это зло. И хотя непрактично иметь законы против всех видов лжи, ложь в важных жизненных обстоятельствах объявлена незаконной (лжесвидетельство, ложные показания под присягой), а убийство и воровство также признаны противозаконными. И здесь «насилие» как угроза наказания, как правовое, экономическое и другие формы регуляции также имеют место. Возвращаясь к теме нашей статьи, отметим, что моральная регуляция здесь носит «насильственный» характер потому, что имеет внешний характер. Моральное поведение на этом уровне определяется иными механизмами, нежели на доконвенциональном уровне, это поведение уже осознанное, но оно не добровольное по своей природе и по своему содержанию.
Моральное поведение как проявление «доброй воли» -- это уровень постконвенционального развития морального субъекта. Поэтому и сам Колберг и его последователи третий этап морального развития связывают с кантовскими представлениями о морали. Этическое образование, если связывать его с трехуровневой моделью нравственного развития, имеет своей целью перевод морального субъекта с конвенционального уровня на постконвенциональный. Эта задача осуществляется в обществе как явно (посредством системы образования), так и неявно (в СМИ, культуре и т. п.). Шестистадийная модель нравственного развития активно прилагается западными исследователями к системе этического образования. Д.Дж. Фритцше приводит такие данные: «Уэбер использовал разработанную Колбергом теорию нравственного развития при изучении моральных обоснований менеджеров. Он обнаружил, что большинство из них обычно рассуждают на уровне третьей или четвёртой стадии. Менеджерам мелких фирм или самостоятельным, не имеющим наёмных работников предпринимателям свойственно рассуждать на более высоком уровне, нежели тем, кто работает в крупных или средних организациях. Интересно также отметить, что при анализе различных этических дилемм уровень рассуждений непостоянен: он снижается при решении одних дилемм и повышается при решении других» [10 ]. Ученый говорит о том, что Джеймс Уэбер и Шерон Грин изучили реакции студентов, обучающихся бизнесу, на дилемму, связанную с бухгалтерской отчётностью, и обнаружили, что у 77% студентов из их выборки уровень рассуждений соответствует стадии ниже четвёртой. Их рассуждения очень похожи на рассуждения участвовавших в других исследованиях студентов, которые специализировались в иных областях. Сопоставив старшекурсников с факультета управленческих информационных систем и других студентов, обучающихся бизнесу, Дейвид Парадайс и Рой Деджойе обнаружили, что старшеклассникам, изучающим управленческие информационные системы, свойственно рассуждать на более высоких уровнях [11 ].
Большинство ученых, обращающихся к исследованиями Л. Колберга, отмечают, что для них третий уровень представляет наибольший интерес. Это вполне обоснованно и для нашей работы. Постконвенциональный уровень морального развития американский психолог называет также автономным или принципиализованным уровнем. Это уровень самолично признаваемых нравственных принципов, на котором человек признает принципы морали не потому, что общество считает их правильными и приемлемыми, а потому, что он сам осознает правильность принципов и понимает, что именно делает их правильными. «Первая стадия третьего уровня -- это стадия соглашения и индивидуальных прав. Речь идет об осознании нравственности, базирующейся на правах индивидуумов и на соглашениях, достигнутых между взрослыми. На последней и высшей стадии третьего уровня человек уже способен логически обосновать нравственные принципы, которыми он руководствуется в своих действиях. Субъект нравственности осознает закон морали и действует, следуя этому закону, не потому, что ожидает награды или наказания, и не потому, что другие люди говорят, что он должен ему следовать, а потому, что понимает, почему закон нравственности обязателен для него. Человек признает нравственные принципы в качестве своих собственных принципов, а не в качестве навязанного ему другими внешнего принуждения» [12 ].
Для раскрытия нашей темы важно отметить, что «насилие» как внешний регулятор морального поведения снимается на третьем (постконвенциональном) уровне, а точнее, на шестой ступени, поскольку здесь нравственные и этические требования субъект формулирует для себя сам в своем свободном моральном выборе. Но третий уровень морального развития заслуживает основательных исследований со стороны этики, социальной философии и других гуманитарных наук в связи с тем, что на нем человек задается вопросом об обоснованности моральных норм, которых он придерживается. Это уровень морального субъекта, уже вышедшего из под внешнего морального контроля, но еще не освоивший морального самоконтроля. Сам Колберг называет ее «ступень 4,5» -- это ступень «подросткового кризиса» при переходе от конвенционального к постконвенциональному уровню. Ученый пишет: «Этот уровень… еще не снабжен принципами. Решение здесь личное и субъективное. Оно базируется на чувствах. Совесть рассматривается как произвольная и относительная, точно так же как идеи «долга» и «морально правильного». Точка зрения, которую индивид принимает на этом уровне, -- точка зрения внешнего обществу наблюдателя, который принимает индивидуальные решения без обязательств или договора с обществом. Обязательства можно извлекать или выбирать, но не существует принципов для подобного выбора [13 ]. Колберг полагает, что экзистенциализм Сартра мог бы быть хорошей иллюстрацией этого кризисного уровня. Нам кажется, что здесь можно привести целый ряд философских иллюстраций, в который войдут французские философы-просветители, Ницше, Достоевский и др.
Действительно, ступень, названная «4,5» является высшим этапом конвенциональной морали, вместе с тем она несет свои специфические опасности, чреватые падением в аморальность. Этот период характеризуется критикой и низвержением авторитетов, традиций и ценностей. В качестве руководства к действию взамен стабилизирующих конвенциональных норм могут вступить чисто субъективные, революционизирующие псевдо-нормы. Преодоление негативных последствий состояния подросткового кризиса требует продолжающейся активной социализации и интеграции личности в общественную жизнь [14 ]. Это предполагает, что общественное сознание должно уже содержать универсальные нормы посконвенциональной ступени. Этическое образование -- это способ сохранения универсальных норм постконвенционального уровня и механизм их передачи моральному субъекту. Вопросы, которые задает себе моральный субъект на этой ступени таковы: Почему я должен соглашаться с тем, что законодатели предложили мне считать правильным или неправильным? Откуда они знают? Они определенно не в состоянии делать действия правильными или неправильными; если же они могут это делать, то и я могу это делать?
Итак, на первых четырех этапах нравственного развития можно наблюдать своего рода «этическое насилие», суть которого в том, что социализация, формирование человеческого в человеке осуществляется посредством привития моральных норм и требованиями морального поведения, которые навязываются индивиду извне, не является его собственной моралью. «Этическое насилие» абсолютно неактуально на шестой стадии и седьмой, если она существует (на этом настаивают Хабермас и Апель). Но «4,5» и «5» ступени -- ступени, где и происходит этическое образование, остаются под вопросом. Моральный субъект находится здесь в состоянии «этического бунта» или «этического отторжения», понимая внешний, и в этом смысле насильственный, характер всего своего прежнего нравственно-этического развития. При этом очевидно, что весьма различные моральные установки обучающихся являются стартовой площадкой для этического образования, строящегося по унифицированным образовательным программам.
Этическое образование не может полностью исключить эту «насильственную» составляющую: оно «расшатывает» или подкрепляет сомнения морального субъекта, находящегося в стадии конвенционального развития морали, на что также требуются серьезные усилия со стороны преподавателя. Этическое образование «насильственно» в том смысле, что освобождает от предрассудков, «удерживает морального субъекта в состоянии «бесформенности» и осуществляет «контроль» за результатом этического «воздействия». Задача этического образования -- превращение субъекта внешней моральной регуляции в субъекта внутренней моральной регуляции. Как это возможно? В работе «Неклассические модели этической аргументации» мы рассматривали возможные этико-образовательные парадигмы, которые условно разделили на два типа -- «конфуцианская» (или классическая) и «даосская» (неклассическая) этико-образовательные модели. При этом мы делали существенную оговорку, что речь не идет о педагогической этике, а об этической педагогике [15 ]. Этическая педагогика -- это исследование способов, механизмов и нравственных установок при переводе морального субъекта с конвенционального уровня морального развития на постконвенциональный, если использовать терминологию Л. Колберга. Нам представляется, что это выход на более высокий уровень этико-педагогической рефлексии, одной из сторон которого является проблема способов этической аргументации [16 ].
В данной статье мы ведем речь о «реальном» этическом образовании, то есть и об официально обозначенных в учебных программах курсах «Этики», «Профессиональной этики» или спецкурсах под иными названиями (например, «Философия предпринимательства», «Теория справедливости» и т. п.), а также о профессиональном образовании, которое непременно спонтанно включает в себя этическую компоненту. Но основные этико-образовательные модели сформировались уже в древности и имеют глубокие историко-философские корни, обнаруживающие себя в культурах античности, Древней Индии, Древнего Китая. Так можно выделить две основные этико-педагогические парадигмы, две противоположные модели, условно обозначаемые как «классическая» («конфуцианская») и «неклассическая» («даосская»). Эти парадигмы различаются: по степени открытости знания; по стилю отношений между Учителем и Учеником; по потребительскому или продуктивному характеру получения знаний; по месту и роли моральных характеристик в структуре обучающего процесса; по характеру контроля за качеством полученного знания; по степени эффективности использования полученных знаний и их востребованности в реальной жизни [17 ].
Классическая и неклассическая этико-образовательные парадигмы и профессиональное образование:
|
Основные характеристики и параметры Классическая этико-образовательная модель Неклассическая этико-образовательная модель Открытость (доступность) этического знания Экзотерическая. Моральные истины открыты и в равной степени доступны для всех Эзотерическая. Моральные истины о крываются только «достойным». Стиль отношений Учитель -- Ученик Патерналистская модель: Учитель имеет знание и готов полностью передать его Ученику. Учитель открыт для всех желающих получить этическое знание Партнерская модель: Ученик должен сам понять истину, учитель лишь помогает. Учитель допускает к себе только «избранных», наиболее достойных. Значимость полученных этических знаний в ряду других (в том числе профессиональных), а также в структуре обучающего процесса Этические знания являются вторичными, дополнительными к основному (профессиональному) знанию. Профессиональное мастерство предполагает этичность как «дополнение», но не зависит от нее Этика здесь первична по отношению к мастерству (профессиональному знанию). Этичность, нравственность являются «допуском» к овладению профессиональным мастерством. Внутреннее достоинство и этика являются базой, стержнем осваиваемого искусства Характер контроля за полученными этическими знаниями Контроль за степенью освоения этического знания -- внешний. Санкции также носят «внешний», несущественный характер. Санкции следуют со стороны Учителя Контроль за соблюдением этики -- внутренний долг Ученика. Санкции носят судьбоносный характер. Санкции -- со стороны Универсума, но не со стороны Учителя Степень востребованности этических знаний в реальной практике Востребованность в данной сфере практики этических знаний -- декларативна. Реально этические знания здесь -- ненужный «довесок», украшение Востребованность этики жизненно и профессионально необходима. Без нее невозможно профессиональное мастерство |
Первая этико-образовательная парадигма базируется на принципе открытости. Ее воспитательное кредо -- «Делай как Я!». К примеру, в трактате «Лунь юй» постоянной фразой является «Учитель говорил…». Можно утверждать, что в этой парадигме построены классические этики. Данная образовательная парадигма традиционно характеризуется социальным оптимизмом: чем большее внимание уделяется воспитанию и просвещению, тем ближе общество к социально-политическому и нравственному идеалу. Воспитание здесь выстраивается на принципе подражания, на рациональном, разумном просвещении, предполагает внешний контроль со стороны учителя. Для отношений Учителя и Ученика также характерна открытость. Учитель -- «совершенство», а от совершенства каждый может черпать в силу своих возможностей, не нанося ущерба источнику знаний. Нравственные характеристики (благородство, достоинство, искренность, щедрость, сила духа, справедливость, совесть, долг и др.) в первой парадигме являются итогом, результатом процесса освоения этических знаний.
Вторая этико-образовательная парадигма -- закрытая, и закрытая именно этическими паролями. «Знающий молчит, говорящий не знает», -- утверждает автор трактата «Дао дэ цзин». Базовые принципы даосизма -- недеяние, молчание и спонтанность -- определяют специфику знания как божественной силы, а, следовательно, силы совершенной. Социальный оптимизм первой парадигмы здесь заменен социальным «реализмом»: все не могут быть совершенными, поскольку следование «пути» -- задача необычайно трудная, требующая силы духа, смелости, твердости характера. Эти и другие нравственные черты в «неклассической» парадигме -- не результат, но лишь толькооснование, «допуск» к истинному знанию. Таким образом, одним из параметров моделирования этих этико-образовательных систем является «достоинство», не только как моральное качество, но как средство «доступа» к истинному этическому знанию. Отношения Учителя и ученика во второй модели выстраиваются так: Учитель -- «совершенство», поэтому доступен не каждому. Знаменитый трактат древнейшей даосской школы боевых искусств дает подробный перечень «профессионально-нравственных» ограничений десяти категорий людей, которым нельзя передавать учение: тем, кто исповедует чужое учение, кто не понимает отношений между учителем и учеником, кто лишен добродетели, кто не способен перенимать учение, кто останавливается на полпути, кто, разбогатев, забывает об учителе, кто не желает воспринимать учение, кто часто горячится и легко впадает в ярость, кто не умеет умерять свои желания, кто творит бесчинства [18 ].
Если в первой парадигме логика образования такова: обучайся и будешь совершенным! То во второй, все наоборот, -- стань совершенным (нравственным), только тогда получишь истинное знание, а, следовательно, и силу, могущество в соответствующей социокультурной и исторической интерпретации. Выделение этих двух парадигм, отнюдь не претендующее на полноту и завершенность, позволяет сделать вывод о том, что в современной высшей школе господствует первая, «классическая» парадигма. Она менее «затратна» и столь же малоэффективна, поскольку этические знания здесь «навязываются извне», не могут быть в должной мере проконтролированы и выступают как дополнительное, но нефункциональное украшение.
Данную таблицу можно дополнить еще одной строкой, сравнивающей «насильственную» компоненту в образовательном процессе, детерминируемом первой или второй парадигмами. Элемент «этического насилия» вне всяких сомнений будет весьма весомым в классической (или «конфуцианской») модели, и минимальным во второй -- неклассической (или «даосской»). Данная модель, выделяющая два противоположных способа этико-образовательного действия, построена как дихотомия, и, как и любое моделирование в бинарной системе, имеет свои сильные и слабые стороны. Мышление в «двоичной системе» удобно, человек чаще всего использует этот способ мышления. Однако этико-педагогическая реальность много богаче и допускает самые различные типы этического моделирования. Опыт преподавания этики в Сибирском государственном технологическом университете и в других вузах города Красноярска позволил сформировать авторскую модель этико-образовательных парадигм, соответствующую всем особенностям идеально-типических конструкций. Данная типология также не претендует на абсолютную теоретическую истинность и однозначность, а раскрывает три метаэтические концептуальные парадигмы, которые условно называются энциклопедическая, инструментальная и аксиологическая [19 ].